1. Перед нами два документа, рассказывающие об одном и том же событии – массовом расстреле цыган на мызе Васильковичи близ Оредежа.

 

Показания А. К. Гроховской о массовых расстрелах цыган. 18 октября 1944 г.  ЛОГАВ. Ф. Р-351. Оп. 1. Д. 146. Л. 118 об.

 

 

Акт комиссии по выявлению немецко-фашистских зверств на территории Васильковичей. 11 марта 1944 г.  ЛОГАВ. Р-351. Оп. 1. Д. 145. Л. 51-52.

 

 

 

Как мы видим, в документах указаны разные даты: в показаниях Гроховской – апрель 1942 года, а в Акте комиссии – весна (пасха) 1943 г. То есть, в одном из документов дата указана неверно. В каком же именно? Или речь вообще идет о двух разных событиях?

Чтобы понять это, нужно провести небольшое исследование – подвергнуть каждый из документов источниковедческому анализу.

 

2. Прежде всего, обратим внимание на дату обоих документов – они созданы уже после освобождения Оредежского района от оккупации, в 1944 году. То есть, неверная дата (в каком бы из документов она ни была) может объясняться ошибкой памяти.

 

3. Значение имеет и личность свидетеля – в записи показаний Анастасии Гроховской указано, что она неграмотная.

Кроме того, будучи по национальности цыганкой, она в годы оккупации жила под постоянным страхом ареста и смерти (фашисты стремились к поголовному уничтожению цыган и евреев), что также могло повлиять на ее восприятие времени. Гроховской пришлось бежать из Сланцевского района после массового расстрела цыган и, возможно, этот расстрел и казнь цыган из Торковичей, где она надеялась найти убежище, в ее сознании объединились.

4. Обратимся ко второму документу. Он представляет собой Акт комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их пособников. Такие комиссии создавались на местах сразу после освобождения от оккупации. Члены комиссий опрашивали свидетелей, устанавливали места массовых захоронений, проводили вскрытия ям-могил. С точки зрения достоверности Акты небезупречны – поскольку с момента совершения преступлений прошло время, свидетели могли путать даты и факты, часто не могли назвать конкретных исполнителей казней, верно указать места преступлений. Ошибки местных Актов могли воспроизводиться в обобщенных (районных) актах комиссии по расследованию злодеяний. Так, указанная А.К. Гроховской дата расстрела цыган на мызе Васильковичи – апрель 1942 г. – повторяется в обобщенном Акте Оредежской районной комиссии от 19 декабря 1944 г.:

Тем не менее, у Акта местной комиссии есть преимущества по сравнению с показаниями А.К. Гроховской: во-первых, он составлен сразу после освобождения (в марте 1944 г.), во-вторых, основан на показаниях сразу трех местных жителей, бывших непосредственными свидетелями злодеяний фашистов в Васильковичах – Серафимы Андреевой, Ивана Воробьева и Анны Авериной.

Согласно показаниям этих свидетелей, гестапо в Васильковичах появилось лишь в декабре 1942 г.:

Значит, массовые расстрелы на мызе не могли начаться в апреле 1942 г.

 

5. К какому же выводу мы пришли? Идёт ли в двух документах речь о двух разных событиях или всё же об одном и том же?

В пользу второго предположения говорит, во-первых, примерно одинаковое количество жертв, указанных свидетелями (72 человека в показаниях Гроховской и 78 человек в Акте комиссии), во-вторых, одно и то же время года: пасха в 1943 году приходилась на 25 апреля.

 

6. Означает ли это, что показания А.К. Гроховской не имеют исторической ценности? Конечно же, нет. В ее показаниях перечислены имена некоторых жертв расстрела в Васильковичах – это чрезвычайно важная информация, поскольку все прочие свидетели имен расстрелянных не знали. Гроховская перечисляет только те имена, в которых уверена: имена лишь девяти человек из более чем 70-ти расстрелянных. Ошибка же в дате является, скорее всего, «добросовестным заблуждением».

Но окончательный ответ на вопрос затрудняется тем, что места захоронений жертв массовых расстрелов на мызе Васильковичи до сих пор не обнаружены.